— Этого — в камеру. До приезда с начальником полиции.

Большое Начальство сорвалось на визг:

— Я приказал вам сдать оружие!!!

Я не обратил внимания и на этот вопль — огляделся по сторонам, не обнаружил «обрубок», который отправил из-под Стены «первым темпом», нашел взглядом начкара и вопросительно мотнул головой:

— Унесли?

— Да. Будет у целителей через минуту.

— Спасибо! — устало выдохнул я, вытащил из перстня коммуникатор, набрал ротмистра Тверитинова и, забив на вежество, попросил личный номер Довголевского.

В этот момент меня попробовали схватить, но я почти без участия разума поднырнул под широко расставленные руки знакомого унтера, кстати, явно не горевшего желанием со мной конфликтовать, просочился между остальными вояками, неторопливо пошел вниз по лестнице, ведущей во внутренний двор, и набрал начальника полиции. А когда услышал его голос, угрюмо заговорил:

— Здравствуйте, Аристарх Иннокентьевич. Это Бала-… то есть, Ратибор Игоревич Елисеев. Скажите, пожалуйста, у вас есть толковые следователи с опытом работы в Багряной Зоне?

— Здравствуйте, Ратибор Игоревич! — как-то очень уж безрадостно начал он, но, врубившись в смысл моего вопроса, заметно повеселел: — Есть, и даже не один. Сейчас вызову. Кстати, я уже на подъезде — буду в «Девятке» от силы минуты через три. О том, что сюда вот-вот вылетит спецкомиссия, вы уже в курсе?

— Нет. Но меня только что попытались арестовать.

— И??? — напрягся он.

— Сначала не получилось. А сейчас начальник гарнизона прислушивается к моим репликам и ждет вашей реакции.

— Включите, пожалуйста, внешний динамик! — попросил он, выждал пару секунд и перешел на рык:

— Евгеньич, ты что, идиот?! Какой, к этой самой матери, арест?!

— Мне приказали с самого верха! — взвыл вояка и взбесил полицмейстера еще сильнее:

— Мне тоже приказали! Такие же дауны, как твое начальство! А я послал их куда подальше и заявил, что знаю этого засечника, абсолютно уверен в том, что он в принципе не способен на преступление, да еще и подпадающее под категорию «Дело Государево», поэтому сначала разберусь со всем на месте, а действовать буду потом!!!

— Да, но ты…

— Все, заткнись, ты меня бесишь своей бесхребетностью! — в последний раз рявкнул Довголевский и обратился ко мне: — Ратибор Игоревич, я уже вижу ворота форта. Где вас искать?

— Иду к от «Удочки» к ДОС-ам… — сообщил я, выслушал обещание подобрать, сбросил звонок, заметил невдалеке Баклана и серией жестов подозвал его к себе. А когда ведомый командира основной рейдовой группы «Девятки» приблизился, перешел на командно-штабной: — Передай Якорю, чтобы поднимал оба состава. Одного бойца — к моему ДОС-у. Выход в течение трех-пяти часов. Ориентировочно на двое суток. Задача — сопровождение «туристов» с мохнатыми спинами. Все, выполняй!

Мужика лет сорока с гаком, имеющего за плечами две полные «десятки» и сотни выходов за Стену, как ветром сдуло. А я, проводив его взглядом, снова впал в тягостное забытье и пребывал в нем до тех пор, пока передо мной не затормозила бронированная «Онега».

Сообразить, откуда на базе взялся внедорожник представительского класса, удалось далеко не сразу, но после того, как меня посетило прозрение, я подошел к правой задней пассажирской двери, потянул ее на себя, забрался в салон и впал в ступор, не увидев перед собой Довголевского. Потом услышал голос «водителя» и вник в то, что он сказал:

— Залезай на переднее: сегодня суббота, я отпустил водителя в Нерчинск по каким-то семейным делам, а тут звонок из Великого Новгорода.

Я механически захлопнул массивную створку, дернул на себя соседнюю, зачем-то активировал волчий скок и рывком оказался на сидении. Потом откинулся на спинку, начавшую подстраиваться под мои анатомические особенности, потянул за ручку, вытянул ноги, закрыл глаза и начал излагать суть происходящего:

— Пятнадцатого согласился сводить на «экскурсию» группу «туристов» из пяти человек — княжича Павла Алексеевича Горчакова, его супруги, друга и двух телохранителей. Уговорить первого взять с собой двух-трех рейдеров из основного состава не получилось — он жаждал подвига. Но я настоял на участии в этом походе Татьяны Ивановны Смирновой, объяснив, что Марине Владимировне Горчаковой, единственной женщине в группе, нужна опытная напарница…

…Сообщение от Аристарха Иннокентьевича, в котором он уведомлял о прибытии спецкомиссии, упало мне на коммуникатор без пяти минут полночь. Сон, из которого оно меня выбило, больше походил на забытье, поэтому я понял, о чем идет речь, только с третьего прочтения. Потом в памяти всплыли все последние события, и мне пришлось принимать ледяной душ, чтобы хоть немного остыть. Впрочем, полностью избавиться от жажды мести, буквально выжигавшей меня изнутри, не удалось, так что услышав грохот от доброго десятка очень сильных ударов в дверь и сопровождающие его вопли, я прервал процесс одевания, рванул на себя створку и со всей дури врезал кулаком в скулу какого-то обнаглевшего хлыща в идеально выглаженном жандармском мундире.

Тело отключилось и осело прямо там, где стояло, а я хмуро оглядел двух шпаков в одинаковых черных костюмах, заявил, что буду готов минут через пять, и вернул створку на место.

Во время моего второго появления в коридоре хлыща не обнаружилось. Зато там нашелся мрачный, как ночь, ротмистр Тверитинов. Оглядев меня с головы до ног и заметив протянутую руку, он пожал ее, как хрустальную вазу и начал извиняться, но был перебит на полуслове:

— Вашей вины в этом нет.

— Есть! — твердо сказал он, наткнулся на мой заледеневший взгляд, и сменил тему — сообщил, что спецкомиссия уже заняла кабинет начальника гарнизона и ждет моего появления.

— Что ж, пойдем к ним… — глухо буркнул я и первым пошел к лестнице. А минут через пять, выбравшись из машины Виталия Михайловича, вошел в штаб, прокатился на лифте на минус шестой этаж и вскоре оказался в святая святых форта.

Толпа человек из десяти в мундирах нескольких министерств и ведомств встретила меня крайне неласково — мордастый действительный статский советник, сидевший ближе всего ко мне, а значит, наименее влиятельный во всей этой компании, недоуменно выгнул бровь и спросил у Тверитинова, по какой причине я еще не в наручниках!

Играть в какие-либо игры я был не расположен, так что поймал взгляд генерал-лейтенанта, представлявшего Третье Отделение Е.И.В Канцелярии, сухо представился и попросил разрешения обратиться к Довголевскому. Мужик опешил, но разрешение дал, и я повернулся к полицмейстеру:

— Ваше высокородие, следователи к выходу готовы?

— Да, Ратибор Игоревич.

— Отлично. Тогда я пошел…

— Стоять! — взвыл все тот же действительный статский советник. А когда я недоуменно выгнул бровь, сжал пухлые кулачки: — Что вы себе позволяете?!

— Судя по тому, что этот клоун истерически верещит и жаждет увидеть меня в наручниках, княжича Павла Алексеевича Горчакова, убившего пятерых граждан Российской Империи, никто допрашивать не собирается.

— Что за бред вы несете?! Уже доказано, что…

— Доказано?! — гневно переспросил Довголевский. — Что, когда, кем и каким образом?!

— Молчать!!! — негромко, но очень веско рявкнул генерал-лейтенант и уставился на меня: — Ратибор Игоревич, вы бы не могли изложить свою версию случившегося?

Я пошел ему навстречу и изложил. Практически теми же словами, что и Аристарху Иннокентьевичу. А когда закончил и услышал комментарий пухлощекого уродца, метнулся к нему, поддел под второй подбородок острием правого «обычного» тесака, заставил вскочить и подняться на цыпочки, а затем прошипел:

— Вы обвиняете меня во лжи?!

— Уберите оружие! Немедленно!!! — хором проорало несколько человек.

— Не вопрос! — холодно усмехнулся я, вернул клинок в ножны, сделал шаг назад, демонстративно оглядел темное пятно, расплывающееся на брюках «оппонента», и добавил еще две фразы: — Но после того, как докажу свои слова, вызову этого слизняка на поединок. И убью.