— Солнце, дальше пяти метров не отходи — будет видно с того берега! — предупредил я, с трудом оторвав взгляд от волнующих прелестей, торопливо повернулся к озеру спиной, «подключился» к ауре самой старой ели, которую смог почувствовать, растворился в ее спокойствии и, ощутив, что желание начинает ослабевать, услышал сразу два тихих шепота. Язва «расстроенно» призналась, что хотела поплавать, но я ее обломал, а Рина… Рина пробудила воображение:

— Рат, а ты можешь не выпускать меня из виду хотя бы периферическим зрением? А то со стеснением я как-нибудь справлюсь, а со страхом — не факт.

Я кивнул и «влез» в ауру поглубже. А когда как следует «пропитался» величественным спокойствием красно-зеленой красавицы, позволил себе посмотреть на почти раздевшуюся девушку и отрешенно порадовался, что уже не дурею от вида обнаженной плоти. Затем перевел взгляд на Шахову, отметил, что изысканная красота этой женщины давит на «эмоциональный барьер» намного сильнее красоты юной девушки, и бесстрастно проследил за перемещением последней. А она усиленно «воевала» и со стеснением, и со страхом.

Первые минут пять мылась, присев на корточки вполоборота ко мне и прикрывая правым локтем грудь. Но в то же время регулярно поглядывала на меня, чтобы я никуда не испарился. Потом попробовала вести себя так же свободно, как Язва, потихоньку втянулась и, кроме всего прочего, перестала застывать в испуге от каждого шороха. А еще через какое-то время, отмывшись до скрипа кожи, решилась встать, развернуть плечи, развернуться к берегу всем телом и оценить мою реакцию на свое обнаженное тело. Последняя отсутствовала в принципе, и это помогло сделать следующий шаг — двинуться к коврику.

Да, за шесть-семь шагов обрести внутреннюю уверенность было сложно, но Долгорукая перестала горбить спину, «прятать» бюст и прикрывать лобок. Потом довольно уверенно взяла с коврика полотенце, начала сушить волосы и ни с того ни с сего замерла в неподвижности в довольно странной позе. А через несколько мгновений вдруг закрыла глаза, затаила дыхание и как-то странно усмехнулась:

— Забавно: переступив через стеснение, я избавилась и от большей части страхов. А когда они перестали давить на мозги, вспомнила твою фразу про возможности природников в тайге, попробовала открыться окружающему миру и, кажется, что-то почувствовала.

— Незыблемое спокойствие, легкий намек на интерес, неспешное течение времени и так далее? — слишком сильно обрадовавшись и почти потеряв концентрацию, уточнил я, сдуру уткнулся взглядом в сосочек, сжавшийся от ночной прохлады, и чуть было не разорвал «подключение» к ауре красно-зеленой спасительницы. Слава богу, вернуться в прежнее состояние удалось практически сразу, так что я успел вникнуть в ответ подопечной:

— Ага!

— Это аура во-он той ели! — сообщил я и неспешно вытянул руку вправо. — Кстати, меня она ощущает неотъемлемой частью тайги, поэтому относится благожелательно и идет на контакт. А ты, хоть и кажешься ей не чужой, но пробуждаешь лишь слабый интерес. О чем это, по-твоему, говорит?

— Что надо срочно становиться сильнее?

Я отрицательно помотал головой:

— Неа. Твоя пятая ступень подмастерья — это ни разу не первая новика и даже не последняя ранга «ученик»! Говоря иными словами, для того, чтобы полноценновзаимодействовать с лесом, твоего нынешнего уровня более чем достаточно.

— Тогда чего именно мне не хватает?

— Веры в себя, в свою Силу и свое право общаться с Природой на равных!

— Это не пустое сотрясение воздуха, а вполне конкретное руководство к действию! — заметив, что девушка сочла это предложение не более, чем красивыми словами, заявила Лариса Яковлевна, как раз вернувшаяся к берегу во всем великолепии своей красоты. Затем остановилась прямо перед Яриной, развела руки в стороны, запрокинула голову, поднялась на цыпочки и закрыла глаза: — Я открываюсь Воздуху вот так. И он ВСЕГДА ОТКЛИКАЕТСЯ…

…Успешный эксперимент с пробуждением заинтересованности одной отдельно взятой ели к себе-любимой заставил Долгорукую забыть обо всех страхах — вместо того, чтобы вглядываться во тьму и паниковать от любого шороха, девушка «скользила» развернутым восприятием по аурам всех более-менее сильных деревьев, мимо которых мы проходили, и потихоньку пьянела от счастья. Да, сосредоточение «не на том, что надо» не позволяло двигаться волчьим скоком, поэтому мы ползли, как черепахи, но оно того стоило. Ведь Рина постепенно привыкала к «новому миру», а значит, прогрессировала, тихой сапой вырастая из категории «балласт неподъемный» и превращаясь в «балласт самоходный, перспективный». А это радовало. Поэтому я ломился по маршруту без марева, замедлял шаг каждый раз, когда подопечную выносило из реальности действительно мощными аурами таежных патриархов, втихаря добавлял впечатлений, подбирая все новые и новые «шоковые» воздействия и, конечно же, радовался. Часа полтора, может, немного больше. И не допер, что ярких и сильных эмоций можно и перебрать. Вот Ярина и перебрала, причем так сильно, что в какой-то момент потеряла равновесие, запнулась о свою же ногу и начала заваливаться вперед. А когда оказалась в моих руках, обмякла, виновато повесила голову и призналась, что все, приплыла. В смысле, почему-то обессилела, так что если и сможет встать, то только после восстановления.

Я шарахнул под ноги заклинанием, уничтожающим насекомых, сел, усадил страдалицу на бедро, «зацепил» щупом и, почувствовав, что она еле-еле удерживает спину в вертикальном положении, притянул к себе:

— Торопиться нам некуда: отсюда до места назначения порядка сорока пяти километров, которые за одну ночь гарантированно не пройти. Поэтому с восстановлением спешить не будем — дадим тебе время прийти в себя и как следует похвалим.

— Ибо есть, за что! — подхватила Лариса Яковлевна, присев рядом с нами на корточки и ласково погладив Великую Княжну по голове. — Ты научилась чувствовать свою стихию, а значит, сделала самый важный шаг к ее освоению.

— Да, но…

— Рин, стихии мямлям не покоряются! — заявил я, почувствовав, что Долгорукая собирается продолжить посыпать голову пеплом. — Одаренные со слабой волей вымаливают у них самый минимум возможного и никогда не поднимаются даже до верхних ступеней ранга «ученик». Маги из категории «ни рыба ни мясо» тормозят на первых ступенях подмастерья. Середнячки — на третьих-пятых и так далее. А теперь задумайся вот о чем: мог я, природник, родившийся и выросший в этой тайге, догадываться о том, что тебя ожидает на правильном пути познания магии нашей школы?

— Ты знал… — ответила она, позволила себе расслабиться и обмякла.

Лара, явно предполагавшая именно такую реакцию на мои слова, в темпе вытащила из кольца любимый коврик, постелила впритык к моему бедру и кинула сверху спальник. Так что я, не напрягаясь, положил подопечную на спину, провел ладонью по ее лицу, «помогая» закрыть глаза, и без какого-либо внутреннего сопротивления «отдал» руку. Чтобы было не так страшно:

— Верно, знал. И пусть почувствовать Природу ты могла не два часа тому назад, а, к примеру, под утро или в середине дня, альтернативы просто не было. Поэтому прими этот факт, как данность, забудь о чувстве вины и дай волю предвкушению. Ведь впереди тебя ждут новые, ничуть не менее интересные открытия!

Девушка слабо улыбнулась, чуточку поколебалась и сжала пальчики:

— С тобой спокойно и… знаешь, я бы с большим удовольствием поменяла всех своих братьев и сестер на тебя одного!

— Все, Баламут, тебя забраковали! — притворно вздохнула Лариса. — Тебя, мужчину в расцвете сил, завуалированно назвали совершенно асексуа-…

— Неправда! — возмущенно воскликнула Ярина, а потом сообразила, что Шахова отвлекает ее от самоуничижения, и попробовала отшутиться: — Рат классный парень, но уже занят. Причем не абы кем, а женщиной, которую я уважаю. Но если ты готова им поделиться…