Близняшки, уже знакомые с маршрутом, бежали, не экономя силы, так как успели оценить профессионализм Ларисы Яковлевны и знали, что ровно через километр она приложит их восстановлением, при получении травмы исцелит «и все такое». Но радикальнее всего изменилось эмоциональное состояние — сестры наслаждались чуть ли не каждым шагом и предвкушали двухчасовой «кайф»! К сожалению, отзаниматься по полной программе нам было не суждено — стоило пробежать сегодняшнюю «пятерку», раздеться, войти в море и отплыть метров на двести, как у меня ожил комм.

Дамы плыли в кильватере, ориентируясь по моим ногам, поэтому остановились и зависли на месте одновременно со мной. А я принял звонок с неизвестного номера, вежливо поздоровался и услышал смутно знакомый голос:

— Ратибор Игоревич? Вас беспокоит генерал-лейтенант Петр Денисович Кораблев, Его Императорского Величества Канцелярия! Прошу прошения за то, что звоню в столь ранний час, но возникла настоятельная необходимость поговорит с глазу на глаз.

— Петр Денисович, я, как бы, в Дагомысе…

— Я в курсе. И тоже тут: в данный момент двигаюсь по пеленгу вашего комма и менее, чем через четыре минуты подъеду к центральному входу на Ленивый Пляж.

— Что ж, мы разворачиваемся и плывем к берегу.

— Большое спасибо за понимание! — заявил он и отключился.

— Кто звонил? — спросила Шахова, так как входящий аудиосигнал шел на гарнитуру, и она слышала только мои реплики.

— Генерал-лейтенант Кораблев. Подъезжает к центральному входу на наш пляж. Хочет о чем-то поговорить.

— Такие люди, как он, из-за ерунды не отвлекают! — философски заметила она, но потемнела взглядом.

Я поднял вверх правую руку, отпальцевал новые вводные напрягшимся телохранителям, привычно выдерживавшим положенное расстояние, и дал команду разгоняться.

Плыли, вроде как, на полной скорости и в полный штиль, но на берег выбрались уже после того, как массивная фигура гостя из Великого Новгорода показалась в проеме ворот. Пока сушили волосы и тела, он подошел поближе, узнал всехтрех женщин, учтиво поздоровался, сделал один общий, но очень красивый комплимент, и спросил у сестричек, как здоровье некой Арины Яновны. Затем велеречиво извинился за то, что вынужден ненадолго похитить «их общего кавалера», и предложил мне прогуляться вдоль кромки прибоя.

Я спросил, насколько конфиденциальный вопрос планируется обсудить, получил ответ, оставлявший свободу для маневра, и продавил участие Лары в планирующейся беседе. На всякий случай, ибо понимал, что в интригах сильных мира сего она понимает на несколько порядков больше меня.

Реакция Кораблева удивила: не успев согласиться на мою просьбу, он махнул рукой, заявил, что вопрос, требующий решения, не под грифом, и попросил Нелюбиных не обсуждать эту тему ни с кем, кроме нас. А затем обратился ко мне:

— Ратибор Игоревич, чуть более восьми часов назад в семидесяти пяти километрах от Владивостока военно-транспортный самолет «Индепендент» без опознавательных знаков пересек государственную границу Российской Империи и полетел в сторону Читы. Двигался на сверхмалой высоте, уже через час сорок семь начал набирать высоту в пяти километрах от форта номер двадцать два, а прямо над Стеной сбросил десант, ушел в вираж и был сбит ЗРК форта номер двадцать один…

Я чуть было не присвистнул и взорвался:

— Прошу прощения за то, что перебиваю, но от Владивостока до Читы порядка тысячи семисот киломе-…

— Организаторы этой акции купили «коридор» за бешеные деньги… — мрачно вздохнул генерал. — Однако ни одна из арестованных пешек не знала ничего действительно важного. Да, восемнадцать человек все еще в бегах, но я уверен, что и они всего лишь исполнители. А Император в бешенстве и ждет конкретных результатов. Ведь то, что я рассказал, было цветочками, а ягодки еще интереснее: отряд предположительно из двадцати двух-двадцати пяти человек, приземлившихся за полосой отчуждения, ушел вглубь Зоны, походя уничтожил две рейдовые группы, отправленные вдогонку, и растворился в лесу. Слово «растворился» я использовал не зря: рейдовые группы из фортов номер восемнадцать и двадцать четыре, прибыв на место десантирования, не смогли взять след, хотя в их составе были опытные следопыты. И последнее: в том что этот отряд двигается к Червоточине, нет никаких сомнений. Есть проблема: в данный момент все засечники, кроме вас, находятся вне зоны действия Сети. Впрочем, хорошо знакомый вам ротмистр Тверитинов заявил, что единственный человек, способный выследить, догнать и закатать в землю этих уродов, это вы. Скажу честно: я в курсе вашей ситуации и понимаю, насколько вам не хочется возвращаться в Зону. Но в то же время знаю, что каждая минута промедления может обойтись Империи очень и очень дорого, поэтому заранее согласен на любыеусловия.

Я набрал в грудь воздуха, чтобы озвучить ответ, но Шахова оказалась быстрее:

— Петр Денисович, вы серьезно хотите отправить шестнадцатилетнего парня вдогонку за группой из двух с лишним десятков профессионалов?!

— По одному слову я отдам под его командование хоть всех рейдеров Стены!

— Они для меня балласт. Будут мешать. Не возьму… — буркнул я, поймал взгляд Кораблева и задал вопрос посерьезнее: — Самолет будет?

— Уже ждет.

— Что ж, поехали!

— Что ж, поехали… — эхом повторила Язва, развернула меня к себе лицом рывком за локоть и добавила: — Я лечу с тобой. Без вариантов!

— Лариса Яковлевна, Ратибора Игоревича ждет истребитель! — сообщил генерал в попытке ее образумить. Но куда там:

— Ничего страшного — полечу, сидя у Баламута на коленях. Ибо мастера пятого уровня в Воздухе и Жизни на дороге не валяются…

…Переубедить Язву не смог никто: ни Кораблев, ни Императрица, по дороге в аэропорт каким-то образом привлеченная генералом в качестве тяжелой артиллерии, ни сестры Нелюбины, отправившиеся нас провожать, ни я. Уговоры первого она просто игнорировала, второй заявила, что пойдет со мной даже под угрозой увольнения со службы, третьих одарила грустной улыбкой, а меня переубедила прикосновением. Вернее, решимостью, которую я почувствовал через щуп. В общем, в кабину истребителя-перехватчика мы втиснулись вдвоем. Хотя пилот и орал, что это самоубийство.

Ну да, с моим ростом под два метра сидеть в не такой уж и просторной кабине, да еще и с ненамного менее рослой женщиной на коленях, оказалось фантастически неудобно, но я «читал» эмоции Шаховой и понимал, что ее легче пристрелить, чем остановить. Поэтому прервал словоизлияния летчика и попросил объяснить, что не трогать ни в коем случае. А когда услышал очередное возражение, повторил главный аргумент Лары:

— Со мной летит мастер пятого уровня со сродством к Воздуху и Жизни, значит, я выживу в любом случае. А время утекает.

Мужик чуть не лопнул от возмущения, но, получив недвусмысленный приказ Кораблева, плюнул на последствия и быстренько объяснил, что от нас требуется. Потом в темпе забрался на свое место и серией жестов намекнул провожающим, что стоять возле этого самолета во время начала движения чревато боком.

Как и куда уехал кортеж из машин генерала, его свиты и внедорожников Нелюбиных, я не видел, так как сидел, скрючившись в три погибели, нацепив на голову единственный шлем на двоих и переругивался с Шаховой. Жестами, ибо рев движков не способствовал разговорам.

Через какое-то время меня вжало в спинку кресла, а ее — в меня, самолет стремительно разогнался по взлетно-посадочной полосе и ввинтился в небо. Перегрузки ни разу не порадовали. Равно, как и необходимость дышать по очереди, соблюдая довольно замороченную технику. Но Язва непрерывно контролировала оба организма, и мы потихоньку приспособились. Хотя и не настолько, чтобы начать получать удовольствие от сумасшедшей скорости под три Маха.

А потом начались снижения, посадки на военные аэродромы, не такие уж и быстрые дозаправки, взлеты с новыми перегрузками, наборы высоты, разгоны до крейсерской скорости и новые снижения. Кроме того, оказалось, что второй шлем выпрашивать бессмысленно, ибо его будет тупо не к чему подключить. В общем, намучились — жуть. Зато преодолели четыре тысячи семьсот с гаком километров всего за два с половиной часа. А когда с активной посторонней помощью выбрались из «карцера», увидели вдалеке столб дыма и заторопились: Лара уложила меня на бетонку, «реанимировала» организм, пребывавший в полушоковом состоянии, зачем-то помогла встать и наехала на офицера, назначенного исполняющим обязанности начальника гарнизона «Двадцать второй» часов пять назад, то есть, после ареста предыдущего.